Ничего святого – 3 - Дмитрий Дегтярев

было страшно. Закованный по рукам и ногам находился в чёрном фургоне инквизитора. Несколько секунд назад тот замер, и вот теперь после недолгой паузы вновь продолжил движение. Судя по всему, они въехали на огороженную территорию, где проводилось аутодафе. Следовательно, жить ему осталось всего несколько минут. Точно читая его мысли, сидящий сбоку священник – старый отец Мартин, оглохший на одно ухо и с больными трясущимися руками, громко кряхтя повернулся.

– Сын мой, желаешь ли ты раскаяться в своих прегрешениях?

Стандартный вопрос, задаваемый каждому осуждённому перед казнью. Он сам его задавал десятки раз. Если не сотни. Теперь вот задали ему…

Желает ли он раскаяться в своих прегрешениях? А разве он согрешил? Его грех лишь в желании рассказать правду. И только.

– Лучше раскаяться. – проскрипел старый священник. – Тело тебе уже не спасти, но Церковь даёт тебе возможность спасти свою душу. Прими этот дар. Дар, которого многие предатели на твоём месте лишены. К тебе же Церковь проявляет особую милость. Так, не отвергай же Божью благодать…

Церковь… Одно только слово вызывало рвотные позывы. Нет никакой Церкви. Есть только ложь.

Однако…

Умирать не хотелось. Совсем не хотелось. Только сейчас Иезекииль ощутил острое желание жить. Нужно попытаться. Нужно попытаться спасти себя. Любой ценой.

– Я… мне… – горло пересохло, а язык прилипал к гортани.

– А? – священник пододвинулся ближе. – Не слышу! Говори громче!

– Мне нужен Пабло Красс!

– А?

Иезекиилю захотелось ударить священника. Наверное, он бы так и поступил, не будь руки скованы тяжёлыми цепями.

– Позовите инквизитора Красса! – Иезекииль обратился не к глухому священнику, а сопровождающим их стражникам. Они никак не среагировали. Лишь тот, что сидел ближе слегка скосил глаза. Правда тут же перевёл их обратно, на стену.

Фургон остановился. Теперь окончательно. Они достигли точки прибытия – бетонному помосту с железным столбом – слева, и бетонной ложей, где восседали представители власти – справа. Стражники поднялись на ноги. Двое из них направили на Иезекииля оружие, а третий опустился на колени и начал отцеплять цепи, соединённые с железным кольцом прикреплённого к полу фургона.

В голове тут же начала пульсировать мысль: последний шанс, последний рывок, хотя бы попытаться!

Иезекииль пытаться не стал. Бессмысленно. Даже если он сумеет каким-то чудесным образом обезвредить стражников, дальше пары метров убежать не удастся. Стража тут повсюду. Как возле фургона снаружи, так и по всему периметру площади. Любые попытки бегства изначально обречены на провал.

– Вставай! – стражник резко дёрнул за цепь, заставляя Иезекииля подняться на ноги. – Топай! Живо! – другой стражник ударил прикладом штурмовой винтовки по спине. Удар оказался сильным. Бывший инквизитор не удержался на ногах и вывалился из чёрного фургона прямо на бетонное покрытие площади, чем вызвал шумное довольное улюлюканье собравшихся поглазеть на казнь зрителей. Иезекииль стиснул зубы, с трудом сдерживая рвущийся наружу стон. Падение не прошло бесследно: правый локоть теперь горел огнём, будто туда загнали раскалённые добела металлические спицы. Правда, совсем скоро ноющий локоть станет последней из проблем. Огонь охватит всё тело, и… Иезекиилю стало плохо от осознания происходящего. Осознания невозможности повернуть время вспять и изменить свою судьбу. Перед глазами всё потемнело, а ноги будто забетонировали – он не мог ими двигать.

– Вставай! – взревел стражник и рывком поднял осуждённого инквизитора на ноги.

Затуманенным взором Иезекииль огляделся. На бетонной ложе восседал обер-инквизитор Юкатана Джакомо Политано, имперский генерал-губернатор Даниэль Дутра да Силва, архиепископ Юкатана Альфонсо Фелипе и генеральный секретарь Церковной Канцелярии в архиепископстве, Алан Иглесиас. Все четверо хмуро взирали с высоты своей ложи, буквально испепеляя бывшего инквизитора одним только взглядом.

– Пошёл! – стражник толкнул в спину, направляя к металлической лестнице, ведущей на бетонный помост. Путаясь в собственных ногах, Иезекииль с трудом начал подъем на помост. Стоящий наверху стражник нагнулся, ухватил за цепи и рывком потянул на себя. Оказавшись на помосте, Иезекииль вздрогнул и отшатнулся. Сзади тут же последовал толчок в спину, от которого он растянулся на бетонной поверхности помоста. Бывший инквизитор не обращал внимание на жуткую боль в локте, на кровавый привкус во рту от выбитых при падении зубов, на окрики стражи, на возмущённые окрики из толпы – всё сознание занимало увиденное: металлическая решётка на таких же металлических сваях. Иезекииль прекрасно знал её предназначение. Обычно решётку использовали для казни особых преступников, вроде убийцы инквизитора. Но… он ведь не убийца инквизитора! Он сам инквизитор! С ним нельзя так поступать!

– Встать! – сверху прозвучал знакомый голос. Иезекииль поднял голову. Над ним возвышалась фигура Пабло Красса в инквизиторском одеянии. Не дожидаясь, пока он сам, стража дёрнула за цепи, рывком ставя на ноги. – Отец Мартин доложил мне о твоём отказе раскаяться перед Богом и Церковью.

– Брат, что вы задумали? – Иезекииль облизнул пересохшие губы и кивком указал на металлическую решётку. Стоящий перед ним инквизитор лишь едва взглянул на орудие казни.

– По решению Церковного суда тебе отказано в последнем слове.

– Так нельзя! Я…

– Молчать!!!

Стражники будто повинуясь ментальному приказу нанесли серию коротких ударов в живот. Иезекииль согнулся пополам, в судорожных попытках ухватить выбитый из лёгких воздух.

– У тебя больше нет права голоса, Иуда. Однако, в последний раз, я даю тебе шанс спасти свою душу. Принеси достойный плод покаяния и быть может тебя минует участь в геенне огненной.

– Я не хочу умирать, Пабло… – Иезекииль протянул дрожащие руки к обвинителю. – Пожалуйста… Я не хочу умирать…

Губы бывшего собрата скривились в гримасе отвращения. Он даже отступил на шаг назад и подал стражником специальный знак. Те тут же подхватили Иезекииля под руки. Он попытался упираться. Зацепиться руками за поручень, вырваться из стальных захватов, даже укусить. Тут уже работал не разум, а инстинкты самосохранения. Они вопили о приближающейся опасности. Требовали сделать хоть что-нибудь. Вот только все усилия оказались бесполезными. Двое стражников подхватили под руки, а двое других за ноги. Пятый же поднёс длинную дубинку к подбородку и нажал на кнопку. Раздался треск электрического разряда. Тело тут же выгнулось в судорогах. Язык и губы мгновенно онемели. На несколько секунд Иезекииль потерял сознание, а когда очнулся – уже лежал на железной решётке, а один из стражников заканчивал защёлкивать замки на специальных зажимах. Страх сковал всё тело. Хотелось кричать во всё горло. Вопить о не справедливости. Рыдать в голос. Умолять о милосердии. Вместо этого изо рта вырывался жалобный еле слышный хрип. Голосовые связки отказывались работать. Возможно из-за животного страха, а возможно из-за полученного электрического разряда. Или из-за обоих причин сразу.

Точно откуда-то издалека, будто из-под толщи воды, или пуленепробиваемого стекла Иезекииль услышал голос Пабло, зачитывающего приговор:

– Мы, Альфонсо Фелипе, архиепископ Юкатана; Пабло Красс, генеральный инквизитор Толедо, особо уполномоченный Святым Престолом; Джакомо Политано, обер-инквизитор Юкатана; Алан Иглесиас, прокуратор-фискал и генеральный секретарь Церковной Канцелярии в архиепархии Юкатана; Даниэль Дутра да Силва имперский генерал-губернатор – занимались рассмотрением дела.

Ты, Иезекииль де Альвардо, инквизитор первого ранга, слуга Бога, Церкви и Папы, возраста 57-ми лет, был задержана (…) года по подозрению в вероотступничестве; сотрудничестве с осужденными Церковными постановлениями и Святыми Вселенскими Соборами еретиками; участию в заговоре с целью убийства епископа Рима, викария Христа, преемника князя Апостолов, верховного первосвященника Вселенской Церкви, Верховного понтифика и Императора священной Католической Империи, Папы Педро II; сношением с врагом душ человеческих диаволом, и участию в исполнении его планов по разрушению Церкви Божьей; отступничеству от своих клятв, как священника и инквизитора; и иных действиях, направленных против Народа Божьего.

Эти обвинения были предъявлены тебе (…) года в инквизитории. Там же тебе мной, недостойным слугой Божьим, был предоставлен длительный срок для размышления, раскаяния и отречения от сотрудничества с врагом душ человеческих.

(…) года ты, Иезекииль де Альвардо признался в отступлении от истинной католической веры, и переходе в раскольническую общину православия, где отрекся от учения Святой Церкви и главенства епископа Рима.